У каждого на работе бывает один какой-то человек, который раздражает. При том раздражает настолько, что хочется, чтобы этот сукин сын перестал существовать. А при воспоминании об этом субъекте ничего, кроме негативных эмоций, не возникает.

Раздражать человек может по разным причинам, но одной из самых ярких на мой взгляд является – девиантное поведение, жлоба или матершинника.

У нас таким был Иван Владимирович Щелин. Воистину «человек-щель», из которой постоянно сквозит какая-то вонь. Престарелый мужчина предпенсионного возраста, небольшого роста, со сморщенным лицом, впавшими глазами, постоянно прятавшимися за очками, редкими волосами сероватого цвета с прожилками седины. Посмотришь на него, и сразу вспоминается такой гриб – сморчок.

Прожив жизнь, он заканчивал ее активную фазу, перебирая кучу входящей документации. Кем же еще работать давно бывшему офицеру?! Что же ему еще осталось, кроме того, как сидеть на опухшем восседалище и нести чушь, распространять негатив и грязь по поводу всего, что видит, читает в новостях или других сотрудниках за глаза.

Говорить без мата ему было крайне тяжело.

«- …О бля! Да они охуели, сука бля! Говорить, что эту проблядь косоглазую на хуй кремль послал, бля! Вообще ебу дались! Ну, как можно, бляяя! Так мозг-то просрать, бля! Ёбаный пупок…»

Или

«- Там в столовой никого нет?

— Да хуй там! Сидит пиздень, рожа, бляяяя! Вот такая! Жрет огурец, бляяяя, больше, чем мое запястье! Куда, бля, влазит?! Я, бля, сразу бежать, бля, а то, пизда-бля, сожрет еще, не заметит, блядище!»

И это еще самые нормальные примеры его ежедневной речи. Рядом сидящих молодых ребят это забавляет, и они всячески потворствуют такому гнилому общению. А Щелин и рад стараться.

Соседствующим сотрудникам было по приколу слушать этот бред и подначивать Щелина на очередные порции крылатых скабрёзностей, пошлости и грязи. Как малолетние дети они начинали его копировать, и открыто материться на рабочем месте. Со временем весь угол сидящих сотрудников стал превращаться в протеже Щелина. Как старые бабки на скамейке в перерыве они начинали бубнить. Или стоило одному прочесть новость в Интернете, как весь угол, где они сидели, начинал гудеть, изрыгая чушь и обилие мата.

Я сидел в кабинете дальше по коридору. Ввиду того, что в нашем кабинете не открывались окна, приходилось всегда держать открытую дверь. Соответственно не слушать этот бред было не реально.

Я не святой и не ханжа, и сам, бывает, и матерюсь, и сарказм выдать могу, и подколоть ближнего своего. Но здесь это было даже не смешно, это мерзко. Худшая смесь пошлостей из армии плюс личная грязь — равно Щелин.

Единственное о чем я думал, когда Щелин снова открывал рот, было «Когда же ты заткнешься?!» или «Заткни свое жерло! Выпей кипящей кислоты!» и т.д.

В особо плохом настроении я реально желал ему только одно – скорейшей смерти в муках. Так был мне отвратителен этот мерзкий старик.

Была только одна странность — так он себя вел, только находясь в отделе. Выйдя за его пределы, он становился менее разговорчивым, всем улыбался, и от этого к нему отношение было даже уважительным. Таким образом, люди и не знали, как он за их спиной потом глумится над ними же, находясь в отделе. Узнав, думаю, были бы удивлены.

Но хуже было другое, его «зловоние» начинало распространяться и на меня. Жена стала отмечать, что я и сам стал чаще материться. Только тогда я в полной мере понял, что это чертовски заразно. Пришлось за собой следить.

Надо было что-то сделать. Накопленная злость рисовала мне картины расправ в особо изощрённой форме, но так чтобы на меня не подумали. Тем не менее, в итоге пришла в голову только она мысль – попробовать просто поговорить и попросить прекратить вести себя неподобающим образом.

Поскольку мы не очень много общались по работе, я решил подойти издалека:

— Добрый день, Иван Владимирович! Приятного аппетита! – начал я, заходя в общую офисную кухню, когда тот там закусывал в обеденный перерыв.

— Здарова, епти! Спасибочки!

— Как у вас дела? – мне было глубоко наплевать, на это на самом деле.

— Да хорошо все! – на удивление сдержано ответил он.

— На выходных ездили куда?

— Да все на дачу, едрить ее в залупу! Ставил наимоднейший мотор в скважину! Ушатал соседа после пьянки! В общем, заебок все прошло!

— Я вас чем-то раздражаю? – не дожидаясь развития дальнейшей брани, перешел к делу я.

— Да вроде нет! С чего?

— Ну, а чего вы тогда материтесь?

— Ой, бля! Да я по жизни матерюсь! Несдержанный я, епти! … — дальше следовала целая тирада с использованием мата о том, сколько Щелин прожил, пережил и прочего, описывая, почему он таким стал.

— Угу, ясно! Но вообще-то, не культурно так говорить и оправдывать такое поведение! Вокруг вас люди! Слушать это неприятно!

В ответ пошли оправдания, а следом и нападки из разряда «да кто ты такой, чтобы морали мне тут читать?». Разговор заходил в тупик, и я предпочел его не продолжать и молча вышел из кухни. В след он мне еще что-то говорил, но я лишь хлопнул дверью и вернулся на свое место, мысленно проклиная этого старого идиота.

Враждебностью я не отличался, но и терпеть к себе такое отношение не собирался тоже. Решил пойти гуманным путем — через начальство, и пожаловаться на непристойное поведение Щелина. Начальство было в курсе проблемы. Но им было удобно, скрываясь за стенами кабинетов, не слушать эту ересь и «греться» под личным кондиционером. Тем не менее, оно отреагировало, и Щелину был вынесен выговор. Он даже, наконец, замолчал. Но продержался не долго – неделю. Он – гнида, наверное, копил и репетировал эту неделю, не иначе. После, это уже напоминало не щель, а фонтан мерзости изо рта.

Разумеется, он понял, что настучал на него я и отношения у нас окончательно испортились, а мат стоял почти весь рабочий день. Это делалось, чуть ли не на зло, под видом повседневной жизни их отдела. Испортились отношения и с коллективом, они стали по отношению ко мне насмешливыми и претензионными. Работе это не сильно мешало, скорее, было дискомфортом.

Я реально начал уставать от такой работы, и даже брать ее на дом, не потому, что работа тяжелая, и я не успевал, а потому, что сосредоточиться в такой атмосфере смрада невозможно. Я его стал реально ненавидеть и ежедневно думать только о том, чтобы его кто-нибудь да убил.

И вот как поступить? Терпеть? — Нереально.

Повторная жалоба начальству? — Это уже открытый конфликт. После первой жалобы – всякая дипломатия и переговоры бесполезны.

Морду бить? – Так за это посадят или с работы выпрут. Но, скорее всего, и то, и другое.

Проявить агрессию и подгадить ему? – Подло! Но можно. Раз уж нормальных слов не понимает. Подсижу его на чем-нибудь, и выпрут проклятого к чертям.

Целую рабочую неделю я изучал его работу, расписание и слабые места. Попутно лишний раз убеждался насколько он гнилой человек. С его же слов – бьет жену, ребенка, жаден, любит выпить, курит, проявляет нетерпимость ко всем подряд, никуда не ходит и особо не интересуется ничем, кроме своей дачи, охоты, рыбалки и старой «Нивы». Любое хамство в чужой адрес считает оправданным, в то время как замечание к себе считает неуважением к нему, верхом распущенности общества и личным оскорблением. Типичный жлоб и прожига.

Тем не менее, с «обезьяньей работой» по раскладываю бумаг, выявлению подделок или спама, что приходит в контору, а также проверками входящих реестров справляется, и особых косяков в работе нет, поэтому начальство просто так его выгонять не будет. Работает безобразно, но единообразно, как в армии в период лихих 90-х и 2000-х.

Тем не менее, подставить его было можно, так как документы разного порядка и конфиденциальности он, уходя, оставлял на столе. Стырив несколько, можно было обвинить его в утере, что уже было бы серьезным косяком. За принятые документы расписывается-то он. Затем можно было бы спровоцировать его на агрессию в свой адрес и заснять на камеру, и пойдет он по статьям «не соответствие служебным обязанностям» и «девиантное поведение».

В выходные я составил детальный план. Даже продумал, как спровоцирую его фразой «Когда же ты заткнешься?!». И к понедельнику был готов воплотить его в жизнь.

Но плану в жизнь не суждено было сбыться. В понедельник выяснилось, что Щелин на своей Ниве при поездке с дачи улетел в кювет из-за отвалившегося колеса, и разбился на смерть.

О мертвых либо хорошо, либо никак… Рад бы никак, но ничего хорошего придумать я не могу. Да и чертовски трудно сказать, что я был не рад этой новости в понедельник утром. Даже настроение улучшилось. И, оказалось, не у меня одного. Многие также его терпеть не могли, и хорошо знали, какой он был.

Думая, что его никто не слышит, он ведь во всю глотку вещал свои пошлости, разумеется, это долетало и за пределы управления, где мы работали. Так что врагов у него хватало.

Окончательно стало смешно, когда выяснилось, что его авария была неслучайной, жена на пару с соседом, с которым он говорил что повздорил, прямо перед выездом что-то сделали с машиной. Да так, что колесо отвалилось прямо в пути на скорости. Не справившись с управлением, он и улетел прямо на обед к сатане, вне всякого сомнения, матерясь.

Единственные, кто был немного огорчен случившимся – его близкие коллеги. Но тоже не долго. Как с гусей вода. Офис забыл об этом событии и о том, что такой сотрудник вообще был за два дня, когда его рабочее место разобрали.

Резюмируя этот рассказ, стоит сказать, что поведение матершинника и жлоба (даже ради смеха) отравляет окружающим жизнь, что не останется без реакции. Человек может физически ничего и не делать, но морально разлагать и злить неимоверно.

Человека-щель непременно запомнился в нашем офисе, но вспоминают его только как пример отвратительного поведения, что запросто заслонило собой даже хорошие дела, которые им были сделаны.

Его жену с любовником-соседом не осудили, так как прямых доказательств не нашли. Вернее, скорее всего, не захотели искать, узнав какого «уважаемого человека» потеряло общество.

Нынешняя система не позволяет явно порицать таких людей, и тем более решать вопросы кардинальным способом. Вызывающе вести себя и материться стало трендом, который использует и стар, и млад. А жаль! Ведь такие люди, немного немало — наносят вреда не меньше бандитов и других агрессоров, они разлагают общество, прививая ему свое смрадное поведение. Плохое в обществе прививается куда лучше, чем хорошее.

Может, в числе прочего, и от этого мы считаем, что плохо живем?!